Дорогие читатели и слушатели! В душевных терзаниях, связанных с моим арестом, особо щемящим стало переживание за людей родных мне по крови. 17 августа исполняется 21 год, как умерла моя мама, Александра Никаноровна Сенина, урожденная Павлухова (2.03.1921-17.08.1998). Предлагаю вам небольшой отрывок из моей книги "Горюша моя ясная..." Верю и надеюсь, что приведенные строки и видеосюжет, станут выражением моей к ней неизбывной любви.

***

Мой арест стал для родителей страшным потрясением, поломавшим весь уклад их жизни. Отца, как члена партии, отстранили от должности директора совхоза. Они с мамой вынуждены были вернуться из Желудева в «Лесную поляну» на родину, где в 1958 году у нас был выстроен деревянный дом с усадьбой, огородом и садом. До пенсии им оставалось по 15 с лишним лет. Денежки, отложенные на сберкнижку, почти до копейки ушли на поездки в Саратов, адвоката, на тюремные передачи и многое другое. Мама признавалась, что в ту пору им постоянно приходилось занимать у соседей. На руководящих постах отец уже не мог работать, надо было на что-то жить и зарабатывать пенсию. Они с мамой устроились в МТМ (Машинно-тракторную мастерскую), он – сторожем, а она уборщицей. После «отсидки» отец рассказывал мне: «Знаешь, сынок, тебе там явно несладко было, но и мы с матерью здесь натерпелись. Когда в конце августа я начал сторожить МТМ, в первые ночи приходилось кемарить на ворохе соломы. Хотя я и полушубок с собой прихватывал, а все равно зябко, особенно под утро. Проснешься, а рядом, в десяти шагах, остов грузовой машины, в которой месяц назад сгорел дядя Ваня Спиряев, наш сосед. Жутковато делалось, и такая обида за себя возьмет, что слезы накипают…»

В январе 1970 года должен был начаться суд. Я надеялся, что на протяжении процесса каждый день буду видеть моих несчастных стариков. Но судья-изувер Теплов запретил им присутствовать в зале заседаний, пока они не будут допрошены в качестве свидетелей. А допросил он их, как впрочем, и Риту с сестрой Галей, в самый последний день. Все то время пока длилось судебное разбирательство, они, бедные, томились в коридорах облсуда, не имея возможности видеть меня.

Каждое утро нас из тюрьмы доставляли «воронком» во двор здания суда. На воротах неизменно дежурил милиционер. Открывались двери автозака и мы поочередно спрыгивали на землю. Каждого из нас справа и слева сопровождали конвоиры. Тут же раздавалась команда: «Руки за спину! Не оглядываться! Вперед пошел!»