Духовное возрождение России немыслимо без воспитания интеллигенции и молодежи в духе тех традиций, благодаря которым сформировался наш национальный организм. К прискорбию, несколько поколений в результате тотальной и непрерывной обработки со стороны воинствующего атеизма почти напрочь утратили сознание своих корней, а, следовательно, и жизненных целей. Современное поколение молодежи носит в себе не только издержки государственного атеизма, но и все те антихристианские новации, которые принесла с собой стихия рынка и необузданная свобода.
В молодежной среде в наши дни господствует скепсис и индивидуализм, религиозное безверие и обольщение блеском Запада, примитивизм понятий и подчинение масскультуре. Все это усугубляется возрастной импульсивностью и подростковым экстремизмом. Поэтому речь идет не только о духовной и жизненной переоценке ценностей, но и о созидании начал личности в болезненный период переходного возраста. Равно и интеллигенция, по причине своей излишней открытости для разного рода влияний, не имея достаточной религиозной укорененности, чтобы определиться на перепутьях идей и интересов, более чем когда либо оказалась лишенной руля и ветрил.
Религиозно-культурное своеобразие переживаемого нами момента обусловлено трагическими зигзагами в историческом развитии России 20-го столетия. Все разрушающая стихия революции изначально заключала в себе богоборческую и антицерковную направленность. Демоническая исступленность госатеизма после 70-ти с лишним лет неослабного и планомерного искоренения веры оставила за собой полупустыню едва ли не всеобщего безверия, духовного невежества и сопутствующего им нравственного одичания. Утопия, довлевшая над душами и умами миллионов, обернулась для нас зловещими пятнами распада, которому оказались подвержены все сферы жизни национального организма. Более же всего пострадала церковь, во все века являвшая собою животворное и светоносное начало народной жизни.
Богом данные перемены девяностых годов, казалось бы, должны были иметь национально-созидательную и религиозно-возрожденческую направленность. Однако эпоха тоталитаризма не прошла бесследно. Стихия антихристианского противления находит выход, то там то здесь прорывая непрочные дамбы заново возводимой жизни нации. После того, как осекся и замолк идеологический громкоговоритель, в наступившей тишине с законным на то правом должен был бы зазвучать голос церкви. После затяжной духовной бескормицы народ нуждался в «едином на потребу» - восстановлении тех исконных начал, на которых держалась и приумножалась его историческая жизнеспособность. Но этот решающий для судеб страны момент застиг церковь в той приниженности и ослабленности, которые стали зловещим итогом богоборческой политики государства. Все лучшие силы в нашем обществе видели в церкви сокровищницу прошлого и святой залог будущего. И конечно же, ослабший, но твердый голос ее зазвучал и повсеместно был услышан. Но одновременно с этим стала нарастать какофония чуждых ей голосов новоявленных обольстителей. Так получилось, что оборотной стороной безоглядно широкой религиозной свободы стал поистине взрывной рост сект, оккультизма, нетрадиционных религий. Духовный голод и отсутствие элементарной религиозной осведомленности сделали доверчивых соотечественников легкой добычей для закордонных проповедников. "Истины", ими возглашаемые, были либо плоскостно примитивными, либо утилитарно заземленными. Поэтому у значительной части их последователей вскоре возникло охлаждение и разочарование. Религиозная уступчивость усугублялась еще и тем, что людям не с чем было сравнить, ведь богатейшее наследие православия было ведомо лишь небольшой части нашего народа, поэтому требовалось время, прежде чем стало происходить распознавание, а затем и отторжение заведомо чуждого нам.
Милостью Божией, православное влияние ныне заявляет о себе все очевиднее. Однако современному человеку, усвоившему все мыслимые и немыслимые каверзы безблагодатного секулярного воспитания и образования, очень трудно дается воцерковление, и далеко не всегда дорога к храму становится для нашей интеллигенции и молодежи прямой и торной. А между тем, возрождение дорогой всем нам России немыслимо без обращения к питающей, просвещающей и животворящей силе православия. Но как преодолеть досадную отчужденность религиозно пробужденной части интеллигенции и молодежи от Матери-Церкви? Каким образом можно защитить их от душепагубной стихии рынка и космополитической безликости западных влияний. Что необходимо сделать для того, чтобы поколение возрастающее и "прослойка", культуру творящая, своей приверженностью к традиционным религиозно-национальным ценностям предопределили бы духовно-культурную будущность России?
Ответы на поставленные вопросы могут различаться своеобразием путей и способов разрешения проблемы, но, бесспорно, будут едины в понимании общей направленности происходящих в стране процессов. В этой связи дерзаю высказать смиренное суждение как по общим положениям, так и по частным аспектам настоящей проблемы.
Возвращение к традиции, «к почве» является единственной надеждой и гарантом жизненности нации. Этот путь не только возвратит народ к самобытным началам жизни и веры, но и убережет его от безоглядного подражания Западу и соблазнов инаковерия.
Обращенность к традиции раскрывает и высвечивает значение церкви как первопричины всего святого и светлого в нашем историческом достоянии. Такое видение зиждительной миссии церкви основано на чувстве благодарности за ее многовековой созидательный труд.
Итогом исторического развития стало формирование типа человека с его тяготением к Христоподобию. Поэтому спасение каждого из живущих в России немыслимо вне церкви, воссоздающей в человеке утраченный образ Божий. При идолопоклонстве разлагающемуся «западу» происходит неотвратимое национально-духовное обезличивание человека. Все это имеет своим роковым следствием утрату даруемого Господом спасения.
Заметил, что часть нашей интеллигенции была воспитана на лучших образцах русской литературы, привлекавшей и вдохновлявшей отсветом евангельских истин и образов. Так случилось, что в этой среде сложилась и культивировалась своего рода внецерковная религиозность. В советский период церковь как объективно, так и субъективно находилась на периферии их жизни. Теперь, когда открыта возможность воцерковления, многие не могут избавиться от чувства религиозной самодостаточности. Поэтому важно показать, что русская литература, как и наше искусство в целом, несет в себе лишь толику того, что содержит церковь, будучи телом Христовым и вместилищем божественной красоты и истины.